В 1980-х годах Нью-Йорк представлял собой ад. Там совершалось более 1 500 тяжких преступлений каждый день: 6-7 убийств в сутки. Ночью по улицам ходить было опасно, а в метро рисковано ездить даже днем. Грабители и попрошайки в подземке были обычным делом. Грязные и сырые платформы едва освещались. В вагонах было холодно, под ногами валялся мусор, стены и потолок сплошь покрыты граффити.

Город был в тисках самой свирепой эпидемии преступности в своей истории. Но потом случилось необъяснимое. Достигнув пика к 1990-му году, преступность резко пошла на спад. За ближайшие годы количество убийств снизилось на 2/3, а число тяжких преступлений – наполовину. К концу десятилетия в метро совершалось уже на 75 % меньше преступлений, чем в начале. По какой-то причине десятки тысяч психов и гопников перестали нарушать закон.

Что произошло? Кто нажал волшебный стоп-кран и что это за кран?
Его название – «Теория разбитых окон». Канадский социолог Малкольм Гладуэлл в книге «Переломный момент» рассказывает:

«Разбитые окна» — это детище криминалистов Уилсона и Келлинга. Они утверждали, что преступность — это неизбежный результат отсутствия порядка. Если окно разбито и не застеклено, то проходящие мимо решают, что всем наплевать и никто ни за что не отвечает. Вскоре будут разбиты и другие окна, и чувство безнаказанности распространится на всю улицу, посылая сигнал всей округе. Сигнал, призывающий к более серьезным преступлениям».

Гладуэлл занимается социальными эпидемиями. Он считает, что человек нарушает закон не только (и даже не столько) из-за плохой наследственности или неправильного воспитания. Огромное значение на него оказывает то, что он видит вокруг. Контекст.
Нидерландские социологи подтверждают эту мысль. Они провели серию любопытных экспериментов. Например, такой. С велосипедной стоянки возле магазина убрали урны и на рули велосипедов повесили рекламные листовки. Стали наблюдать – сколько народа бросит флаеры на асфальт, а сколько постесняется. Стена магазина,
Читать дальше →

Маядзуко как-то попивал свой любимый чай и к нему пришёл его ученик.
— Маядзуко, чем жизнь отличается от существования?
— Сейчас я объясню. Пожалуйста, принеси мне мой чайник и две чашки.
Ученик принёс ему то, что он просил.
Читать дальше →

Для популяции мышей в рамках социального эксперимента создали райские условия: неограниченные запасы еды и питья, отсутствие хищников и болезней, достаточный простор для размножения. Однако в результате вся колония мышей вымерла. Почему это произошло? И какие уроки из этого должно вынести человечество?




Читать дальше →

Клетка. В ней пять обезьян. К потолку подвязана связка бананов. Под ними лестница. Проголодавшись, одна из обезьян подошла к лестнице с явными намерениями достать банан. Как только она дотронулась до лестницы, вы открываете кран и со шланга поливаете ВСЕХ обезьян очень холодной водой. Проходит немного времени, и другая обезьяна пытается полакомиться бананом. Те же действия с вашей стороны.
Отключите воду.

Читать дальше →

В мире существуют две самых страшных деструктивных секты, про одну из которых знают только избранные, а про другую — и избранные ничего не знают.
Первая секта — это секта Всех. Сектанты верят, что существуют некие Все, которых никто из них не видел, и приписывают им кучу сомнительных свойств, используемых в аргументации слов и действий: «Все так делают», «Все знают».
Вторая секта — это секта Нетакихкаквсе. Про эту секту известно мало, но поговаривают, что туда рискуют попасть все, кто выходят из секты Всех.

Берегите себя и своих детей!

Ты умер по пути домой.
Попал в автомобильную аварию. Не особо примечательную, но всё же смертельную. Ты оставил жену и двух детей. Смерть была безболезненная. Скорая пыталась тебя спасти, но всё попусту. Твое тело было так изуродовано, что тебе лучше было уйти, поверь мне.

И тогда ты встретил меня.
— Что… Что произошло? — спросил ты. — Где я?
— Ты умер, — ответил я, как ни в чем не бывало. Не время жеманничать.
— Там был… грузовик, и его заносило…
— Ага, — сказал я.
— Я… я умер?
— Ага. Но не расстраивайся, все умирают, — подтвердил я.

Ты осмотрелся. Вокруг была пустота. Только ты и я.
— Что это за место?- спросил ты. – Это жизнь после смерти?
— Более или менее, — ответил я.
— А ты бог?
— Ага,- сказал я. – Я Бог.
— Моя жена… и дети – пробормотал ты.
— Что?
— С ними все нормально?
— Мне это нравится, — сказал я. – Ты только что погиб и так волнуешься о своей семье. Это очень хорошо.

Ты посмотрел на меня с благоговением. В твоих глазах я вовсе не выглядел как Бог. Я казался тебе обычным мужчиной. Или, может быть, женщиной. Каким-то влиятельным человеком с размытым лицом. Скорее учителем начальных классов, чем Господом Всемогущим.

— Не волнуйся, — сказал я. – Они в порядке. Твои дети всегда будут помнить о тебе только лучшее. Они не накопили к тебе неуважение. Твоя жена будет плакать, но в душе будет чувствовать облегчение. Честно говоря, твой брак разваливался. Если тебя это утешит, то могу сказать, что жена твоя будет чувствовать себя очень виноватой за это тайное чувство облегчения.
— Ооо…- протянул ты. – Ну а что теперь? Ты пошлешь меня в рай или в ад, или что-то вроде того?
— Ни то, ни другое – ответил я. – Твоя душа переселится в иное тело.
— Ааа, значит, Индуисты были правы…
— Все религии правы по-своему – сказал я. – Пойдем со мной.

И ты пошел рядом со мной сквозь пустоту.
— Куда мы идем?
— Конкретно — никуда. Просто приятно гулять во время разговора.
— Тогда в чем смысл? – спросил ты. – Когда я буду рожден вновь, я же буду
Читать дальше →